Новости в мире литературы

Меня трясет, когда я слышу что-то о "женской литературе"

Писатель Дина Рубина привезла из Израиля в Россию свой новый роман "Синдром Петрушки". Он - заключительная часть трилогии, в которую вошли романы "Почерк Леонардо" и "Белая голубка Кордовы". На следующий день после своего приезда Дина Ильинична ответила на вопросы обозревателя "РГ".

Меня утомляет занудная литература

—Многие мои знакомые предпочитают ваши ранние произведения. А меня задела именно последняя трилогия. Хотя я слышала и такое мнение, мол, в этих книгах появилось что-то голливудское. Например, в "Белой голубке Кордовы" погони, выстрелы…

— Бог ты мой, люди пережили двадцать лет сплошной стрельбы, убийств, "разборок" и погонь на улицах российских городов, а все туда же: "Голливуд!". Да Голливуд по сравнению с российскими криминальными реалиями кажется детским садом. Младшей группой. Не говоря уже о том, что я живу в стране (и мой герой Захар Кордовин, например), в которой половина населения ходит с огнестрельным оружием, а уж пользоваться им может процентов восемьдесят населения - все же в армии служат. Подобные оценки происходят исключительно от непонимания предмета. Говоря о голливудской ноте, скорее всего, читатели имеют в виду авторское владение сюжетом. Это привычный стереотип: если от книги оторваться невозможно, то эта книга - детектив, Голливуд, и прочее. Это путаница понятий. Владение сюжетом - одно из необходимых качеств профессионального литератора. Сюжет - это ведь орудие, при помощи которого писатель овладевает вниманием читателя. И либо писатель владеет этим орудием, либо нет.

Еще что касается голливудских "стрелялок". Ритм жизни современного человека, событийная плотность его устремлений настолько повысились в последние годы, что не замечать это со стороны писателя просто глупо, преступно и халатно. И потом, это правда: чем дальше я живу, тем больше меня увлекает человек действия. Я становлюсь старше, больше понимаю в жизни, лучше вижу типажи и характеры людей. Не говоря уже о том, что я откровенно люблю яркие характеры. Терпеть не могу бесконечные, безадресные, беспочвенные копания в себе. Меня утомляет занудная литература. Предпочитаю яркую метафору, действие, жест.
У Петрушки лунные глаза

—Вы печатаетесь уже 40 лет. На вашем официальном сайте - 40 книг. Я понимаю, что это условно, это издания…

—Только за время моего сотрудничества с издательством "ЭКСМО" вышло порядка двух с половиной миллионов экземпляров моих книг. Переиздают постоянно.

—Вопрос о другом - вы пишете много. И еще часто в интервью говорите, что не раскрыта одна тема, другая… Но как вам удается настолько глубоко проникать в профессию, в характер персонажа? Ведь это быстро не делается.

—Я пишу и в самом деле очень медленно. Давайте с вами произведем арифметический подсчет. Я работаю часов по 14 в день.

— В пять утра встаете…

— Да, конечно. И иногда поднимаюсь из-за компьютера в 11 вечера. Я могу, конечно, встать из-за "станка", пить кофе, пообедать и раз 10 нагнуться, чтобы еще хоть как-то держаться, - позвоночник трещит уже по швам.

При этом в день у меня выходят в среднем два абзаца. Если повезет, то - страница. После чего я ее, естественно, переписываю много раз. Уже под конец, когда несет волна и работаешь более активно, бывает ослепительно удачный день, когда получаются две страницы. Путем арифметического подсчета (хотя я и арифметика - это понятия несовместимые, как гений и злодейство) приходим к выводу: если, например, роман "Почерк Леонардо" насчитывает 450 страниц, то это значит, что в компьютерном варианте он был 190 страниц. Вот они - полтора года тяжелого, мучительного, напряженного труда. Это ведь не только писание текста, но и бесконечная переписка с циркачами, оптиками, инженерами, погружение в изучение цирковой жизни. Езда в Монреаль в Цирк дю Солей… Или в случае с "Белой голубкой Кордовы" - подробнейшее изучение мира живописи. Я - дочь художника, жена художника, год изучала технику реставрации и живописи. На столе у меня лежали толстенные тома. В случае с "Синдромом Петрушки" их заменили толстенные энциклопедии. Я ездила во Львов, в Прагу. Только по кукольным театрам! Это честная писательская работа. Стилистическая работа начинается потом. Все страницы переписаны так много раз, что, когда я сдаю роман, то практически знаю его наизусть. Потом я выкидываю роман из головы, точно так же, как и языки, для того чтобы полностью освободить мозг для новой работы.

—Как должен писатель работать с информацией? Вы не тонете в море фактов?

—Тону. Это мучительные несколько месяцев, когда я отбираю информацию. Но потом все складывается. Это же не просто так: а напишу-ка роман. Нет! Сначала возникает характер. Потом долго ищешь герою место на этой земле.

— А кто кого ведет - вы героя или он вас?

—По-разному бывает. Захар Кордовин - он несся впереди меня, тащил сюжет, и я просто "тормозила на поворотах", потому что он такое вытворял! Такая мощная личность. Мы сразу влюбились друг в друга. Я чувствовала тепло, от него идущее, чувствовала, что просто влюблена в этого мужика.

А вот герой "Петрушки", Петя, - он не хотел со мной иметь никаких дел. Он ведь погружен в себя, мрачный, говорит отрывисто - не краснобай. Совершенно другая личность. Я так тяжело работала для того, чтобы найти способ проникнуть в него. Самый мучительный роман - вот этот! Я купила в Праге замечательную марионетку - Шута Кашпарека. Его в восьмой главе и изображаю: Петр его сделал. Он так и висит у меня на стене: крепкие кулаки, башмаки, двурогий шутовской колпак с колокольчиками. И у него такие лунные индифферентные глаза. Он всегда смотрит куда-то вдаль, поверх моей головы. Я, когда писала, подходила, просила его помочь, если работа не шла. Он не реагировал.

А у меня есть приятельница - астролог. И я написала ей, что не могу встретиться, тяжело идет работа. Она ответила: "Диночка, у вас очень тяжелый герой, очень сложный человек. У него зеленая аура. Покормите его чем-нибудь зеленым". Я спрашиваю "как это?". Она отвечает: "Съешьте огурец". Я посмеялась, конечно. А потом дело сдвинулось, и в конце я стала остро его чувствовать. Трагическая личность. Хотя никто в этой книге и не умирает. Чтение - время писательской гимнастики

— Как можно, находясь за пределами страны, в другой языковой среде, хорошо писать по-русски, тонко чувствуя все нюансы языка?

—Это сложная тема. В любой другой стране я, будучи в языковом отношении довольно хватким человеком, начинаю разговаривать сразу со всеми, кто под руку попадется…Просто приставать к людям, носителям языка. Если попадаю, скажем, в Италию на две недели с разговорником в руках, то к концу этого времени уже начинаю худо-бедно общаться с людьми.

—Это, кстати, видно и из ваших книг…

—…точно так же, приехав в Израиль, я начала общаться на иврите, не важно, с каким количеством ошибок. Но, видимо, мозг, мой писательский аппарат имеет какую-то невероятную степень сопротивляемости. Когда один из иностранных языков, в том числе - стыдно сказать - и английский, доходит до определенного уровня постижения, в моем русском сознании, словно кто-то перекрывает кран. Я не вдаюсь в глубины чужого языка, предпочитая плавать на поверхности привычных фраз и бытовых выражений. По-видимому, это внутренний инстинкт сохранения своего инструмента.

И, конечно, бесконечное чтение по-русски. Все мое свободное время - а у меня его просто нет, потому что чтение - это время писательской гимнастики, - посвящено русскому языку. Это - моя жизнь, система моего дыхания. Дома я требую, чтобы дети со мной говорили только на русском. И вот тоже стрессовая ситуация: дочь вышла замуж за израильтянина, и я по пятницам, когда они приходят в гости, должна весь вечер "корячиться", пока, наконец, не вспыхиваю и не кричу: "Переведи ему, я устала!"

—Русский язык меняется. Но вы часто бываете в России. Успеваете впитать изменения?

—Я приезжаю раз в несколько месяцев, а то и раз в год. Где уж тут "впитывать". К тому же я - не сторонник внедрения в ткань литературы быстро вспыхивающих и неизвестно как долго сохраняющихся в языке слов. Тем более - в ткань авторской речи.

Другое дело - прямая речь. Тут я могу использовать любое услышанное слово. В конце концов, есть Интернет. Да и Израиль плотно связан с Россией - на улицах у нас повсюду слышна русская речь.

Есть, конечно, сложности. И я не знаю, как с ними бороться и надо ли их преодолевать. Потому что один из наиболее частых комплиментов, которые мне приходится слышать, касается моего языка. Возможно, потому, что он сохранился в рамках правильной речи так называемого "интеллигентного человека" советских времен?

—Вы себя все-таки считаете российским писателем?

—Нет-нет. Меня очень трудно назвать российским писателем. Я - русский писатель, это дело другое. Я - носитель русского языка, русского мышления и русского осознания жизни и действительности. Я родилась в Ташкенте и прожила там 30 лет. Это не Россия, но город моей юности тоже был пространством русского языка.
Литература не поддается обозначениям

—Раньше исследователи проводили такую грань: существует русская эмигрантская литература и русская литература внутри страны. А сейчас говорят, что этой грани нет, а есть единая литература.

—Все это не так безусловно… Понимаете, ведь существуют не только языковые параметры литературы, но и тематические, мировоззренческие. И все это сложно, взаимосвязано и взаимопроницаемо. Считаясь кем-то русским писателем, я в то же время являюсь и писателем еврейским. И по интересу к теме, к истории народа, корней и так далее. Любое деление и обозначение мне кажется непродуктивным. Подлинная литература этому не поддается. Она все время ускользает от этого. И язык тоже не поддается.

—А пол поддается? Мужская и женская литература?

—Ненавижу! Меня трясет, когда я слышу что-то о "женской литературе". В последнее время я уже научилась как-то себя сдерживать. Но раньше как человек эмоциональный просто выгоняла людей, которые мне говорили, например, что я - родоначальник женской прозы.

—Именно потому, что такие разговоры идут, я и задаю этот вопрос. Как только всплывают имена Рубина, Улицкая, сразу возникает тема женской прозы.

—В литературе существует только одно - дарование. И больше ничего нет. Даже темы. Какой роман можно назвать более женским, чем "Анна Каренина"? Такая трагедия женской судьбы в России XIX века. И столько отдано Толстым изучению психологии женщины, ее драмы, смерти, родам… Сейчас бы, наверное, Толстого назвали женским писателем!

Писатель может быть кем угодно. Флобер говорил: "Мадам Бовари - это я". Что мне делать, если два героя моих последних романов - Захар Кордовин в "Белой голубке Кордовы" и Петр в "Синдроме Петрушки" - два мужика совершенно разной психологии и поведения? Один называет себя "женским человеком", потому что легко влюбляется, любит женское общество, тонко понимает женскую психологию. А другой? Погруженный в пространство своей единственной любви настолько, что даже свою самую выдающуюся куклу делает копией своей жены. Он идет на кощунственный поступок, потому что существует только в колее пространства безумной трагической любви к единственной женщине.
Опасность заражения интонацией

—Вы - лауреат "Большой книги" 2007 года, из чего, по моему разумению, должны много читать современную русскую литературу. Но, как я поняла, предпочитаете классическую.

—Да, читаю я то, что можно назвать классикой. Для меня, например, Довлатов - классика. Потому что это совершенное владение формой рассказа, безупречная демонстрация тончайших механизмов того, что называется авторской интонацией. Он так точно ее дозирует и так великолепно подает…

Мне иногда приходится читать современную литературу. Что-то нравится, что-то - нет. Но есть еще одна опасность. Опасность заражения интонацией. Например, Бетховен не слушал произведения композиторов-современников. Писатель должен жить в своеобразных "наушниках" и приоткрывать их тогда, когда звучит чистая нота и может ворваться чистая "струя эфира". Сегодня я могу читать Платонова, Набокова, Чехова, Толстого, Гоголя, Бродского… И поэзию, конечно. Прозаик должен все время читать поэзию, потому что поэзия муштрует, выстраивает прозу.
Блиц-опрос

—Во всех книгах трилогии русский "бэкграунд" персонажей особо трогает нашего читателя. Как вам самой кажется: он действительно выписан вами сильнее или это наше, местное восприятие?

—Нет, это действительно мощное русское прошлое автора, никуда от него не деться: наша юность, наши боли, любови наши…

— Как точнее определить, что именно связывает все три книги. Как вы определяете для себя?

—Я не определяю: я - чувствую. Конечно, во многих интервью я называю как-то то зыбкое, что связывает три романа, но ведь настоящей литературе прямолинейное называние вредит. Как можно обозначить это стремление заглянуть за край, эту попытку проникновения в иной мир, будь то зеркала, шедевры живописи или куклы?

—Я слышала, что по вашей трилогии собираются снять сериал.

— Сейчас я веду переговоры по поводу экранизации каждого из трех романов. Все пока на ранних стадиях. И сериалы будут сняты - если все сложится - по каждому роману. При всем том, что они названы трилогией, там разные герои, судьбы и истории.

Ахринеть скока многа букаф

Tanya пишет:

Захар Кордовин - он несся впереди меня, тащил сюжет, и я просто "тормозила на поворотах", потому что он такое вытворял! Такая мощная личность. Мы сразу влюбились друг в друга. Я чувствовала тепло, от него идущее, чувствовала, что просто влюблена в этого мужика.

Мужчины, вам интересно, какие кадры нравятся Рубиной?

Sunny пишет:

Мужчины, вам интересно, какие кадры нравятся Рубиной?

Нет. Как и сама она. И об этом мы уже давным-давно говорили

А мне не понравилось интервью.
Это называется:"Сама себя не похвалишь, никто не похвалит."
В 3-х местах прям "ухо глаз режет"...

Дуняша пишет:

Это называется:"Сама себя не похвалишь, никто не похвалит."

Это стиль такой. Понимать надо)))))
*Дуняш, согласен. Пару раз по ТВ видел интервью и там такая же хрень была. Типа прямо говорит про себя - я такая талантливая и интересная, я вся такая чудесная, я лучшее, что вы можете прочитать. Ахренеть еврейская непосредственность))))

сам КАМ пишет:

Нет. Как и сама она.

Вот и я думаю, кому будут интересны мемуары при жизни автора?
*кстати, выплески "женской литературы", не типа "Анна Карениной", а типа Тани Соломатиной, где описания жизни идут чисто русским языком с украшениями из ранее непечатных слов, напоминают не литературное произведение, а войс про тяжелую нашу жысть

Ни её книг не знаю, ни её самоё, но...даже сама манера интервью...
Помимо самовосхваления вот ещё ..."стрессовая ситуация" блииииииин...
Прям "раскорячилась" вся...

Дина Рубина пишет:

И вот тоже стрессовая ситуация: дочь вышла замуж за израильтянина, и по пятницам, когда они приходят в гости, должна весь вечер "корячиться", пока, наконец, не вспыхиваю и не кричу: "Переведи ему, я устала!"

Ну может тем, кто не живёт за рубежом, это и покажется смешным.
А тем, кто живёт и совсем не "корячится", а разговаривает на языке страны проживания, трудно понять "раскорячивания" дамы, которая двумя строчками выше похвасталась, что за две недели проживания в любой стране, она начинает свободно калякать на языке этой страны...

Не читала интервью...чето лень...))
Мне нравятся книги Рубиной... а что и как и где она говорит - мне все равно))))
Если поковыряться в жизнеописаниях большинства писателей - ....но лучше не надо))))

Дуняша пишет:

А мне не понравилось интервью.
Это называется:"Сама себя не похвалишь, никто не похвалит."
В 3-х местах прям "ухо глаз режет"...

У меня не сложилось такого впечатления, что она себя расхваливает, но в уважении своего труда не вижу ничего странного или достойного порицания, а её выражение про "женскую литературу" особенно понравилось, потому как совпадает с моим.

сам КАМ пишет:

Ахренеть еврейская непосредственность))))

Какая веская критика, да ещё и с национальным уклоном. Какие книги ты прочитал у Рубиной или судишь о её творчестве на основании двух интервью?

Цитата :

В любой другой стране я, будучи в языковом отношении довольно хватким человеком, начинаю разговаривать сразу со всеми, кто под руку попадется…Просто приставать к людям, носителям языка. Если попадаю, скажем, в Италию на две недели с разговорником в руках, то к концу этого времени уже начинаю худо-бедно общаться с людьми. Я не вдаюсь в глубины чужого языка, предпочитая плавать на поверхности привычных фраз и бытовых выражений. По-видимому, это внутренний инстинкт сохранения своего инструмента.

Дуняш, а ты не передёргиваешь?

Дуняша пишет:

А тем, кто живёт и совсем не "корячится", а разговаривает на языке страны проживания, трудно понять "раскорячивания" дамы, которая двумя строчками выше похвасталась, что за две недели проживания в любой стране, она начинает свободно калякать на языке этой страны...

Olga пишет:

Мне нравятся книги Рубиной... а что и как и где она говорит - мне все равно))))
Если поковыряться в жизнеописаниях большинства писателей - ....но лучше не надо))))

+1, подобная ситуация у меня и с Веллером. Мне нравятся его книги и я просто не смотрю его интервью по тв, честно говоря мало интересно. То же самое и с Рубиной. Нравится её стиль, язык, юмор, сюжеты и без разницы перед кем она там корячится ))))

Поляна пишет:

Какие книги ты прочитал у Рубиной или судишь о её творчестве на основании двух интервью?

Да мне пофик до её творчества. Я нигде ниразу о её творчестве и не заикнулся. Я всё больше о "человеческих качествах"

сам КАМ пишет:

Я всё больше о "человеческих качествах"

Интересно, как можно судить о человеческих качествах не зная человека и не общаясь с ним ни минуты Есть же таланты....

Поляна пишет:

Есть же таланты....

Ты ключи нашла? А то одни вопросы с твоей стороны сыпятся. А суть написанного воспринимается буквально)))))

сам КАМ пишет:

Ты ключи нашла? А то одни вопросы с твоей стороны сыпятся. А суть написанного воспринимается буквально)))))

Надо наверное как на соседнем форуме писать ироничные высказывания красным цветом ))))

Поляна пишет:

Дуняш, а ты не передёргиваешь?

Только если она не в Израиле живёт.
В противном случае - ни на сантиметр.

Вот претенденты на Русский Букер
1. Олег Зайончковский. Счастье возможно. М.: Астрель, 2009
2. Андрей Иванов. Путешествие Ханумана на Лолланд. Таллинн: Авенариус, 2009
3. Елена Колядина. Цветочный крест. Вологда: ж-л «Вологодская литература», № 7, 2009
4. Мариам Петросян. Дом, в котором… М.: Книги Гаятри, 2009
5. Герман Садулаев. Шалинский рейд. М.: ж-л Знамя, № 1-2, 2010
6. Маргарита Хемлин. Клоцвог. М.: Центр книги ВГБИЛ им. М.И. Рудомино, 2009

Я вот отрывки из первой книги по радио слышал. Очень хочу почитать.
Может кто какую книгу читал ?

Red Ork пишет:

Олег Зайончковский. Счастье возможно.

Можно почитать он-лайн - ТУТ
Отзывы и вправду хорошие, о здоровом оптимизме ...

сам КАМ пишет:

Да мне пофик до её творчества.

А пофик тебе тогда она сама????

Olga пишет:

А пофик тебе тогда она сама????

я например читаю книги и даже не пытаюсь узнать биографию писателя, мне пофиг до их биографии, лишь бы книга была интересная

Olga пишет:

А пофик тебе тогда она сама????

Да, совершенно верно. Мне пофик и она сама, и её творчество, и её взгляды.
А всё произошло из-за того, что я, не прочитав ни единой её книги, был вынужден созерцать её по ТВ в интересной мне передаче. И то что я увидел мне не понравилось.
*так доходчивее объяснил?

сам КАМ пишет:

А всё произошло из-за того, что я, не прочитав ни единой её книги, был вынужден созерцать её по ТВ в интересной мне передаче.

А я и не знала, что все передачи должны быть ориентированы на Кама...

сам КАМ пишет:

*так доходчивее объяснил?

Да, спасибо... В последнее время ты очень доходчиво все объясняешь...
И такое впечатление, что всегда стоишь на пять ступенек выше...а мы должны задрать голову..

*для меня лично можешь больше ничего не объяснять... я понятливая*

Sunny пишет:

Можно почитать он-лайн - ТУТ

Осилила вчера половину этого произведения... Отпимистичная легкая литература, вполне подходит для чтения в дороге и разово.
Все понятно и думать особенно не о чем.